4.1. Богатство народов: факторы роста

Свое кредо А. Смит сформулировал в первых строках «Богатства народов»: «Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования иудобства жизни продукты...»

Вслед за Петти, Кантильоном и физиократами Смит считал, что богатство прирастает производством, а его источником служит труд. Правда, для Смита таким источником служил не только сельскохозяйственный труд: не отказавшись от самого разграничения между трудом производительным и непроизводительным, он предложил расширительную трактовку производительного труда. По Смиту, производителен труд, создающий новый материальный продукт, непроизводителен труд, обслуживающий потребление произведенного продукта: «...труд рабочего мануфактуры обычно увеличивает стоимость материалов, которые он перерабатывает, а именно увеличивает ее на стоимость своего содержания и прибыли его хозяина. Труд домашнего слуги, напротив, ничего не добавляет к стоимости... Труд некоторых самых уважаемых сословий общества, подобно труду домашних слуг, не производит никакой стоимости и не закрепляется и не реализуется ни в каком длительно существующем предмете или товаре, могущем быть проданным... Например, государь со всеми своими судебными чиновниками и офицерами, вся армия и флот представляют собою непроизводительных работников. Они являются слугами общества и содержатся на часть годового продукта труда остального населения» (с. 356—357).

Адам Смит и советская статистика

Именно концепция производительного труда А. Смита (поддержанная К. Марксом) впоследствии была положена в основу статистических измерений в Советском Союзе и большинстве других государств с плановой экономикой. Вся хозяйственная деятельность страны делилась на две сферы: производственную и непроизводственную. Считалось, что весь общественный продукт и национальный доход создается только в производственной сфере, тогда как непроизводственная сфера (или сфера услуг) — это виды деятельности, обслуживающие его потребление. Доходы, получаемые в сфере услуг (правоохранительных, образовательных, медицинских, бытовых, финансовых, пассажирского транспорта и др.), трактовались как вторичные (перераспределенные) и во избежание двойного счета в национальный доход не включались. Материальные и трудовые затраты этой сферы учитывались как конечное потребление соответствующих ресурсов. В результате советская статистика общественного продукта была несопоставима с международной статистикой и, чтобы проводить межстрановые сопоставления, требовались специальные перерасчеты.

Соответственно, величина продукта, приходящегося на одного жителя страны, определяется, по Смиту, двумя условиями: «во-первых, искусством, умением и сообразительностью, с какими в общем применяется... труд, и, во-вторых, отношением между числом тех, кто занят полезным трудом, и числом тех, кто им не занят» (с. 81).

Если первый из этих факторов обобщить, вслед за Смитом, с помощью понятия производительности труда, то логику рассуждений Смита можно представить следующим образом (рис. 1).

Развертывая свою схему, Смит переходит к анализу экономических механизмов, действующих в критических точках (А и Б) этого постоянно повторяющегося процесса.

Фактор бережливости. Доля годового продукта, идущая на содержание производительных работников, определяется, по Смиту, величиной капитала, зарезервированного на эти цели. Эту мысль легче уяснить на примере земледелия с его годичным производственным циклом: чтобы иметь возможность произвести и собрать урожай, нужно из урожая предшествующего года запасти не только семенной фонд, но и объем жизненных средств, достаточный для обеспечения жизнедеятельности работников в течение целого года — вплотьдо нового урожая.

Единственный источник увеличения общественного продукта при данных предпосылках — это та часть доходов, которую их владельцы готовы сберечь, т.е. направить не на собственное потребление, а на наем дополнительных производительных работников (говоря современным языком, инвестировать). Бережливость — вот ключ к богатству, считал А. Смит.

Фактор производительности труда. Другое условие роста богатства— повышение производительности труда — Смит связывал прежде всего с прогрессом разделения труда. В первой главе «Богатства народов» он привел пример булавочной мастерской, поразившей его воображение тем, что простая булавка создавалась целым коллективом людей, каждый изкоторыхспециализировался народной или нескольких операциях. Такая организация труда позволяла развивать ловкость работников и стимулировала техническое совершенствование производства, в частности применение машин.

При этом Смит отчетливо сознавал, что прогресс разделения труда — это вопрос не только техники и организации производства. Рост производительности труда реализуется в увеличении объемов производства, а это имеет экономический смысл только при наличии соответствующих рынков сбыта. «Разделение труда ограничивается размерами рынка» — этот вывод навсегда вошел в копилку экономических знаний как оригинальный вклад А. Смита. На негоже опиралась и прорыночная экономико-политическая программа Смита: все, что мешало расширению рынков, развитию торговли, он рассматривал как препятствия на пути общественного прогресса, а все, что содействовало свободе торговли, — как его стимулы.

Для Смита рынок — это в первую очередь рынок сбыта, понимаемый как раздвигающийся предел роста производства. Расширение рынка — фактор повышения производительности труда, главное условие экономической динамики. Рынок как механизм взаимодействия товаропроизводителей и формирования рыночных цен — не более чем средство решения главной задачи. Этот взгляд Смита существенно отличается от современного, преимущественно статического подхода, согласно которому рынок — это прежде всего именно механизм взаимодействия экономических агентов; это не условие создания новых ресурсов, а средство эффективного использования (размещения, «аллокации») их наличного запаса.

4.2. Теория стоимости

Если рост богатства ограничен размерами рынка, значит само богатство — не просто совокупность физических предметов. Продукт, чтобы стать богатством, должен быть пригодным к обмену, т.е. обладать меновой стоимостью. Именно меновая стоимость (ценность) — центральное понятие классической политической экономии.

О «стоимости» и «ценности»: терминологическое отступление.

Терминологическая проблема, связанная с этим понятием, существует практически только в русском языке. Английскому слову «value», немецкому — «Wert», французскому — «valeur», а в славянских языках: польскому слову «wartosc» или чешскому — «hodnota» соответствуют два русских термина: «ценность» и «стоимость». Причем в неэкономической, прежде всего философской, литературе употребляется также только один русский термин — «ценность».

Ценность — это то, что несет в себе определенную значимость, достоинство, то, что имеет (и/или заслуживает) высокую оценку. Говоря о ценности, мы предполагаем наличие оценивающего субъекта: если это ценность, то всегда «ценность для...» кого-то или чего-то. Именно в этом смысле принято говорить о художественных и моральных ценностях. Аналогичным образом, экономические ценности — это блага, которые обладают достоинствами для участников хозяйственной жизни, получают их положительную оценку, т.е. прежде всего чего-то стоят на рынке, имеют стоимость.

Классическая школа политэкономии видела свою задачу в том, чтобы выявить объективную основу цены товаров (или, что то же самое, рыночной оценки товаров). Эту основу «классики» связывали с затратами труда и других факторов производства, т.е. выводили из причин, не зависящих, как они полагали, от отношения человека к вещи, его оценок вещи. Акцент на объективную основу экономических ценностей противопоставлял их другим ценностям, субъективная природа которых ни у кого не вызывала сомнений. Именно эта тенденция и закрепилась в русском языке в виде терминологического разграничения «ценностей» и «стоимостей». Оно отразило важный смысловой оттенок, связанный с экономическими ценностями. Вместе с тем «разведение» двух понятий вело к забвению общности между ними, способствовало тому, что «стоимость» вообще перестала многими восприниматься как ценностная категория.

В современной экономической литературе происходит возврат к термину «ценность». Следует, однако, иметь в виду, что в современной литературе содержание этого термина отличается от того, которое имели в виду «классики» политэкономии и которое в русском языке вызвало появление термина «стоимость». Современное содержание термина «ценность» утвердилось только в конце XIX в. в результате «маржиналистской революции» (см. гл. 10). В соответствии с этим подходом цены товаров выводятся непосредственно из субъективных оценок и предпочтений людей, что существенно сближает экономические ценности с другими видами ценностей.

С учетом отмеченных обстоятельств и сложившейся терминологической традиции в дальнейшем мы будем использовать термин «стоимость» применительно к классической школе и марксизму и термин «ценность» применительно к научным традициям, выросшим из «маржиналистской революции».

Мир «естественных цен».

В своих теориях меновой стоимости ведущие представители классической школы (А. Смит, Д. Рикардо, Дж.Ст. Милль) опирались на ряд общих принципов:

• отправной точкой служил рассмотренный выше взгляд на труд как на источник богатства; в этом широком смысле правомерно говорить о трудовой теории стоимости классической школы — с той, однако, оговоркой, что значение этого принципа и логическая последовательность, с которой он проводился, у разных авторов и в разных разделах теории стоимости были неодинаковыми;
• меновая стоимость как главный предмет анализа противопоставлялась потребительной стоимости как выражению полезности предмета. Смит определял меновую стоимость как «возможность приобретения других предметов, которую дает обладание данным предметом» (с. 102);
• при оценке величины меновой стоимости в расчет принималась ее «естественная» норма (естественная цена) в противовес фактическим ценам, колеблющимся вокруг этой нормы под влиянием спроса и предложения; предполагалось, что в отличие от рыночных (фактических) цен естественные цены формируются независимо от соотношения спроса и предложения, на основе объективных условий производства;
• в развитие предшествующего принципа Д. Рикардо и Дж.Ст. Милль ввели уточнение, согласно которому независимость естественных цен от спроса и предложения имеет силу только в отношении воспроизводимых товаров, т.е. товаров, предложение которых может неограниченно увеличиваться. К этой категории они относили преобладающую часть рыночных благ. В случае невоспроизводимых товаров естественные цены имеют монопольный характер, отражают степень их редкости и формируются в зависимости от соотношения спроса и предложения.

Таким образом, мир классической политической экономии — это прежде всего мир равновесных «естественных цен», отражающих объективные условия производства и независящих от спроса и предложения. Соответственно, классическая теория меновой стоимости — это теория, описывающая свойства естественных цен.

По собственному признанию Смита, главы его книги, посвященные теории меновой стоимости и цен, требуют от читателя особого терпения «для уяснения того, что может показаться в некоторой степени неясным даже после самых обстоятельных объяснений, какие я в состоянии дать» (с. 102). Впоследствии комментаторы Смита и в самом деле нашли в этих главах сразу несколько теорий стоимости вместо одной и отметили немало логических неувязок. Но это был тот случай, когда противоречия теории были продуктивны: они высветили новые, ранее не известные грани экономической реальности.

Как измерить стоимость?

Смит стремился найти ответ на двуединый, как ему казалось, вопрос: «...каково действительное мерило... меновой стоимости или в чем состоит действительная цена всех товаров»? (с. 102).

В условиях разделения труда богатство или бедность человека определяются, как считал Смит, не тем, что он может создать для собственного потребления и пользования, а тем, что он может получить в обмен на собственный труд, продукт или доход. Именно поэтому богатство — совокупность меновых стоимостей. В поисках мерила меновых стоимостей Смит столкнулся с двумя разными задачами, которые ему не удалось четко разграничить:

• задачей измерения: как соизмерять меновые стоимости в разные периоды времени;
• задачей объяснения: почему меновые пропорции устанавливаются так, а не иначе; что лежит в их основе.

Решение обеих задач Смит связывал с трудом — отсюда, возможно, убеждение в их общности. Между тем сам труд в каждом случае трактовался по-разному.

Соизмеримость меновых стоимостей. В условиях рыночного обмена задача соизмерения меновых стоимостей решается в некотором смысле самим рынком. Уже простой обмен двух товаров устанавливает между ними количественное соотношение: единица одного товара приравнивается к определенному количеству другого. Совокупность таких соотношений между всеми товарами составляет систему относительных цен, которая делает все товары взаимно соизмеримыми. На практике система таких цен формируется путем приравнивания всех товаров к единому эквиваленту — деньгам.

У Смита идея относительных цен вводится косвенным образом — через понятие располагаемого труда (labour commanded): «...стоимость всякого товара для лица, которое... имеет в виду... обменять [его] на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение». Аналогичным образом для покупателя «действительная цена всякого предмета» — это «труд иусилия, необходимые для его приобретения». К этому следует добавить, что для Смита не обязательно, чтобы это был труд самого покупателя: то, «что покупается за деньги... приобретается трудом в такой же мере, как и предметы, приобретаемые нашим собственным трудом» (с. 103).

Говоря о действительных ценах товаров, Смит предполагал соотнесение всех товаров с единицей (порцией) труда:

Но, получив общую меру в труде, все товары становятся соизмеримыми. Это и означает, что речь идет о системе меновых пропорций, или относительных цен. В такой системе единица труда взаимозаменяема с единицами любого другого товара, и считать труд лучшим мерилом меновой стоимости, чем любой другой товар, нет никаких оснований. Неявным образом это признал и сам Смит, указав на эквивалентность «действительных» (трудовых) и номинальных (денежных) цен всех товаров.

Соизмерение богатства во времени. Казалось бы, рассуждения Смита свелись к неизбежной тавтологии: меновые стоимости соизмеряются так, как они соизмеряются — через рыночные цены! Однако именно в этом пункте своих рассуждений Смит нащупывает реальную проблему. Действительные и номинальные цены эквивалентны, носодной важной оговоркой: «...в определенное время и в определенном месте деньги представляют собою тонное мерило действительной меновой стоимости товаров, но только в определенное время и в определенном месте» (с. 109, выделено мной. — О.Л.).

Если же это условие не выполнено, то «[в]виду колебаний стоимости золота и серебра одна и та же номинальная цена может иметь весьма различные стоимости» (с. 106). Тем самым Смит подошел к пониманию того, что относительные цены — это «одновременные» цены. Если учесть, что с течением времени может меняться не только стоимость денег, но и стоимость любого товара, а значит, и вся система относительных цен, то неизбежен вывод, что ценовые пропорции, относящиеся к разным периодам времени, несоизмеримы, а сама проблема соизмерения меновых стоимостей во времени — нетривиальна.

Смиту теперь и в самом деле понадобилось мерило — некий неизменный во времени стандарт стоимости, не зависящий от преходящих обменных пропорций: «подобно тому как естественные меры, вроде ступни, локтя или горсти, постоянно меняющиеся в своих размерах, никогда не могут служить точным мерилом количества других предметов, так и товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости, никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров» (с. 105).

Смит вновь обратился к труду — правда, на этот раз в центре внимания оказались другие его качества. «Можно сказать, — пишет он, — что во все времена и во всех местах одинаковые количества труда имели всегда одинаковую ценность для рабочего. При обычном состоянии своего здоровья, силы и способностей, при обычной степени искусства и ловкости, он всегда должен пожертвовать той же самой долей своего досуга, своей свободы и спокойствия. Цена, которую он уплачивает, всегда остается неизменной, каково бы ни было количество товаров, которое он получает в обмен за свой труд» (с. 105).

Труд выступает в данном случае как затрата человеческих усилий и в этом качестве имеет собственную меру, независимую от стоимости других товаров. Труд противопоставлен досугу: чем больше времени человек вынужден отводить труду, тем меньше остается в его свободном распоряжении. Десять часов труда имеют сходный смысл для разных эпох и обстоятельств. Именно в этом отношении труд у Смита выступает «единственным всеобщим, равно как и единственным точным, мерилом стоимости» (с. 109).

Правда, это было чисто теоретическое решение: оно отвлекалось от реальной неоднородности труда и потому для практического соизмерения стоимостных величин было мало пригодным. Для практических целей Смит допускал использование косвенных методов, основанных на принципе относительных цен. Речь шла о том, чтобы найти меновую пропорцию, наиболее тесно привязанную к уровню трудовых затрат как эталону стоимости. Гипотеза Смита состояла в том, что для продолжительных периодов времени такой пропорцией должна служить «хлебная (зерновая)» заработная плата («...равные количества зерна скорее сохранят в отдаленные друг от друга эпохи одну и ту же действительную стоимость или будут давать возможность его обладателю купить или получить в свое распоряжение приблизительно то же самое количество труда других людей» [с. 107]); для коротких периодов времени — денежная заработная плата («...от одного года к другому серебро представляется лучшим мерилом, чем хлеб, потому что одинаковые количества серебра скорее могут быть обменены на одинаковое количество труда» [с. 109]).

Для эпохи Смита гипотеза была вполне разумной, так как, во-первых, хлеб оставался основным продуктом питания, а оплата труда тяготела к прожиточному минимуму и, во-вторых, сохранялась привязка цен к стоимости денежных металлов, что препятствовало резким изменениям общего уровня цен.

Что определяет уровень относительных цен?

Главный вопрос, волновавший классиков политической экономии, — что лежит в основе естественных (равновесных) цен? Предполагалось, что механизм согласования спроса и предложения объясняет, как экономика достигает состояния равновесия, но не само это состояние. Как и в других случаях, решение задачи Смит первоначально связывает с трудом. При этом, однако, он разграничивает два состояния общества:

«В обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капиталов и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда, необходимыми для приобретения разных предметов, было, по-видимому, единственным основанием, которое могло служить руководством для обмена их друг на друга. Так, например, если у охотничьего народа обычно приходится затратить вдвое больше труда для того, чтобы убить бобра, чем на то, чтобы убить оленя, один бобр будет, естественно, обмениваться на двух оленей, или иметь стоимость двух оленей... При таком положении вещей весь продукт труда принадлежит работнику» (с. 118—119).

Только при этих особых предпосылках естественные цены товаров пропорциональны труду, непосредственно затраченному на их производство, или, в терминах самого Смита, труд, затраченный на производство товара, равен труду, располагаемому этим товаром. Иначе обстоит дело в более развитых обществах, где труд — не единственный фактор производства, где активная роль принадлежит также капиталу, принимающему на себя часть функций по обеспечению производственного процесса, например снабжение работников материалами и средствами существования.

«При таком положении вещей, — констатирует Смит, — работнику не всегда принадлежит весь продукт его труда. В большинстве случаев он должен делить его с владельцем капитала, который нанимает его. В таком случае количество труда, обычно затрачиваемого на приобретение или производство какого-либо товара, не является единственным условием для определения количества труда, которое может быть куплено или получено в обмен за него». Наконец, в отношении земельной ренты Смит высказался еще решительнее: «С тех пор, как вся земля... превратилась в частную собственность, землевладельцы, подобно всем другим людям, хотят пожинать там, где не сеяли, и начинают требовать ренту даже за естественные плоды земли» (с. 120).

Прибыль и процент в классической политэкономии.

Для А. Смита и Д. Рикардо главным (первичным) доходом с капитала была прибыль. Согласно Смиту, «доход, получаемый с капитала лицом, которое лично употребляет его в дело, называется прибылью, доход, получаемый с него лицом, которое не употребляет его в дело, а ссужает его другому, называется процентом или денежным ростом... Ссудный процент всегда представляет собой доход производный...» (с. 122—123).

Напротив, в современной микроэкономике базовый доход на капитал — это процент, тогда как прибыль — доход дополнительный, непостоянный, исчезающий по мере приближения экономики к состоянию общего равновесия (о теориях прибыли см. гл. 18). Немного упрощая, можно сказать: то, что «классики» называли прибылью, теперь именуют процентом.

Итак, Смит четко фиксирует тот факт, что при развитом состоянии общества ценовые пропорции не совпадают с пропорциями прямых затрат труда на производство товаров и что такие затраты не могут служить основой цены. Главным препятствием на пути к позитивному решению проблемы оказался вопрос о капитале — о том, как этот фактор производства влияет на уровень естественных цен. Речь шла, во-первых, о доходе на капитал (прибыли) как факторе естественной цены; во-вторых, о затратах капитала как факторе естественной цены; и, в-третьих, о динамике естественных цен при изменении факторных доходов.

Ведущие представители классической политической экономии А. Смит и Д. Рикардо отвечали на эти вопросы по-разному. Позицию Смита можно реконструировать следующим образом:

• меновые стоимости создаются производительным трудом, в том числе при развитом состоянии общества; доходы владельцев капитала и земли суть вычеты из продукта труда;
• естественная цена товара — распределительная категория; она формируется как сумма доходов основных факторов производства: заработной платы, прибыли и ренты; естественные нормы этих доходов складываются на соответствующих факторных рынках, независимо друг от друга;
• затраты капитала не являются самостоятельной частью естественной цены товара. «Может показаться, — указывал Смит, — что необходима еще четвертая часть для возмещения капитала... Но надо иметь в виду, что цена любого хозяйственного орудия, хотя бы рабочей лошади, в свою очередь состоит из таких же трех частей... И потому, хотя в цену хлеба должна входить оплата цены и содержания лошади, в целом цена все же сводится — непосредственно или в конечном счете — к трем составным частям: к ренте, заработной плате и прибыли» (с. 121);
• изменение естественных норм факторов производства влечет соответствующие изменения естественной цены товара (например, повышение естественной заработной платы должно вызывать рост цен товаров).

Позиция Смита логична, если предположить, что в естественной цене всех товаров прибыль составляет одну и ту же долю. Только в этом случае цены могут быть пропорциональны затратам и труда и капитала одновременно. Стоит, однако, сделать шаг к реальности, допустив, что в разных отраслях соотношение труда и капитала и соответственно заработной платы и прибыли неодинаково, и тут же величина продукта, измеренного через создавшие его затраты труда, с одной стороны, и величина того же продукта, полученная путем суммирования распределенных из него факторных доходов — с другой, станут несопоставимыми.

Смитовская формула цены товара

Смитовская формула цены товара (Q) как суммы доходов Q = W + Р + R (где W — заработная плата, Р — прибыль и R — рента) включает в себя не только доходы непосредственных участников производства данного товара (W₀; Р₀; Р₀), но и доходы, ранее полученные производителями тех средств производства, которые в данном производственном процессе нашли применение в составе капитала (С₀):

Так, если Q — естественная цена зерна, то, следуя Смиту, С₀ можно представить как издержки на покупку и содержание лошади, применяемой при обработке земли, С₁ — издержки при выращивании фуража для лошади и т.д. Поскольку величина издержек (C) при переходе от С₀ к С_n неуклонно уменьшается и — в пределе — стремится к нулю, постольку полную цену товара можно представить как:

Стремление избавить классическую политическую экономию от подобной неоднозначности в определении величины продукта привело к формированию двух альтернативных концепций стоимости: трудовой теории стоимости Д. Рикардо, стремившегося более последовательно реализовать первый, трудовой, подход; и теории факторов производства Ж.-Б. Сэя, сделавшего ставку целиком на второй, факторный, подход.

Позиция Рикардо сводилась к следующим основным моментам:

• «подавляющее большинство всех благ, являющихся предметом желаний, доставляется трудом»;
• «стоимость товара... зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его производства» (с. 402);
• труд, создающий стоимость, включает «не только труд, применяемый непосредственно... но и труд, затраченный на орудия, инструменты издания, способствующие этому труду» (с. 410). Иными словами, затра¬ты капитала, или гипотетическую четвертую компоненту цены товара, которая у Смита сводилась к ранее полученным доходам, Рикардо трак¬тует как ранее затраченный, или воплощенный (embodied), труд;
• естественная цена покрывает не только издержки капитала, но и среднюю норму прибыли, его доход. Поскольку норма прибыли пропорциональна величине капитала, а не затратам труда, постольку этот тезис не вписывался в общую логику трудовой теории стоимости. Признавая отступление от своего основного принципа, Рикардо оправдывался незначительностью влияния этого фактора. По его оценке, колебания прибыли, не связанные с величиной затрат труда, могли изменить величину естественной цены товара не более чем на 6—7%. Именно в этом смысле теория Рикардо — это «93%-я трудовая теория стоимости», как ее определил известный американский экономист Дж. Стиглер;
• изменение естественной цены фактора производства — это не что иное, как изменение доли фактора в общем доходе; на естественную цену товара оно при прочих равных условиях не влияет.

В этом пункте расхождение Рикардо со Смитом проявилось наиболее резко. Согласно «факторной логике» Смита, «...естественная цена изменяется вместе с естественной нормой каждой из ее составных частей» (с. 132). Такой взгляд не противоречил здравому смыслу при условии, что речь шла о номинальных ценах. Однако экономический мир «классиков» — это прежде всего мир «реальной» экономики, поэтому в глазах Рикардо суждение Смита выглядело поверхностным. Что значит «естественная цена изменяется»? Естественная цена — это относительная цена: в отношении к чему она изменяется? Особенно если учесть, что заработная плата и прибыль входят в состав практически каждой цены. Рикардо сознательно абстрагировался от изменения общего уровня цен, или — что то же самое — стоимости денег, поясняя, что «повышение заработной платы вследствие изменения стоимости денег оказывает общее воздействие на все цены и по этой причине не оказывает никакого реального действия на прибыль» (с. 429). Естественная норма заработной платы — это доля труда в общественном доходе, и ее реальное повышение может произойти только ценой снижения другой доли такого дохода — прибыли. Подобное перераспределение доходов не меняет величину созданного общественного продукта и потому на естественной цене товаров, при прочих равных условиях, сказываться не должно.

Однако если принять во внимание межотраслевые различия в капиталоемкости производства («долговечность капитала» в терминологии Рикардо), то вывод получится и вовсе парадоксальным, по крайней мере для относительно капиталоемких отраслей: в таких отраслях «относительные цены товаров... будут падать с повышением заработной платы и подниматься с падением ее». И только в отраслях с капиталоемкостью ниже среднего уровня события должны развиваться по Смиту: товары «будут повышаться в цене вместе с повышением заработной платы и падать с ее падением» (с. 425). На самом деле эффект, выявленный Рикардо, закономерен. Если в экономике действует единая норма прибыли и единый уровень заработной платы, то перераспределение доходов при неизменных затратах труда и капитала (например, вследствие снижения средней нормы прибыли) равносильно снижению относительных цен капиталоемких отраслей, где доля прибыли в цене высока, за счет повышения относительных цен трудоемких отраслей, где эта доля низка.

Чтобы тот же эффект проявился в «мире» факторных цен и номинальных доходов, нужно было бы проследить всю цепь взаимосвязей товарных и факторных рынков, возникающих на пути к состоянию общего экономического равновесия. Необходимый для такого анализа математический инструментарий Смиту и Рикардо был недоступен. Пионером такого анализа стал Л. Вальрас, работавший век спустя после А. Смита. Тем поразительнее успех Рикардо, добившегося аналогичного результата с помощью одной лишь системы строго выверенных научных абстракций.

4.3. Давид Рикардо о ренте и будущем капитализма

После публикации «Богатства народов» развитие экономической науки шло в режиме диалога со Смитом: его идеи пропагандировали, толковали, критиковали, оправдывали. Так продолжалось до тех пор, пока не вышел в свет основной труд Давида Рикардо (1772—1823) «Принципы политической экономии и налогообложения» (1817). В дальнейшем, практически до конца века главным собеседником и оппонентом экономистов-теоретиков был уже именно Рикардо — безусловный лидер классической политэкономии. По сравнению со Смитом труд Рикардо уже по тематике и суше по стилю. Он фокусирует внимание на том, что составляло собственно научную компоненту классической традиции.

Рикардо отправлялся от Смита, смещая акценты и фокусируя внимание на неясных и противоречивых сторонах смитовской концепции. Он был озабочен прежде всего проблемами распределения доходов. Особое место в теории Рикардо занимает земельная рента.

Классическая теория земельной ренты.

В основе теории лежала идея падающей отдачи от дополнительных вложений капитала. В разных вариантах она встречается в литературе второй половины XVIII в. Так, Джеймс Стюарт в своем «Исследовании принципов политической экономии» (1767) развивал мысль о том, что с ростом населения потребность в продовольствии заставляет обрабатывать все менее плодородные почвы, поэтому со временем одни и те же вложения в обработку земли приносят все меньшие урожаи. Почти одновременно Ж. Тюрго в своих «Размышлениях о создании и распределении богатств» (1766) обратил внимание на другой случай: если к одному участку земли последовательно применять дополнительные равные порции капитала, то поначалу отдача от последующих порций будет возрастать, а затем, достигнув определенного уровня, начнет неуклонно снижаться.

В начале ХТХ в. в Англии развернулась борьба вокруг так называемых хлебных законов, по которым импорт зерна облагался пошлинами. В тот же период цены на зерно быстро росли (с 45 шиллингов в среднем за 1770—1789 гг. до 106 шиллингов — в 1810—1813 гг.). Это привлекло внимание к ценообразованию в сельском хозяйстве, и в 1815 г. в работах сразу нескольких авторов идеи Дж. Стюарта и Тюрго были переоткрыты и использованы для объяснения и критики сложившейся ситуации: ограничения на импорт зерна вынуждают обрабатывать плохие земли, а это повышает издержки производства и цены зерна. Теория ренты Рикардо представляла собой обобщение этой позиции:

• рента у Рикардо — это дифференциальная рента, т.е. доход, превышающий среднюю прибыль вследствие относительно лучших условий приложения капитала (прежде всего дополнительные доходы, получаемые владельцами относительно лучших земель);
• земли, не обладающие такими достоинствами (худшие из используемых), ренты не дают. Рикардо предполагал ограниченность плодородных земель (земель лучшего качества), но не земель вообще и, соответственно, не предусматривал абсолютной ренты, т.е. дохода с земли безотносительно к ее качеству;
• дифференциальная рента может возникать двумя путями: во-первых, когда капитал вкладывается в участки разного качества, так что рента соответствует дополнительному доходу с лучших участков по сравнению с худшими (экстенсивная форма, или дифференциальная рента I, в терминах К. Маркса); во-вторых, когда последовательные порции капитала вкладываются в одну и ту же землю при падающей отдаче, так что рента соответствует дополнительному доходу, получаемому от более доходных порций капитала сравнительно с последней, наименее доходной порцией (интенсивная форма, или дифференциальная рента II).
  Для самого Рикардо и его современников более важной была первая форма, однако в дальнейшем более значимой оказалась вторая, положенная в основу теории предельной производительности факторов производства (см. гл. 10);
• в отличие от заработной платы и прибыли рента не является ценообразующим доходом, поскольку цена на сельскохозяйственную продукцию формируется на худших (из числа используемых) участках земли.

Модель распределения доходов.

В отличие от Смита Рикардо был пессимистом и опасался, что перекос в распределении доходов может вызвать остановку экономического роста. Поводом для тревоги была ограниченность земли: Рикардо полагал, что с ростом производства обострится нехватка земли, а с ней претензии земельных собственников: доля ренты в продукте вырастет, а доля прибыли — уменьшится, вместе с желанием инвестировать.

Обратимся к рис. 3. Точка А соответствует вложениям «капитала-труда» в такой участок земли, который дает отдачу (урожай зерна), позволяющую фермеру выплатить минимальную заработную плату нанятым работникам и получить среднюю прибыль. Заметим, что после этого у фермера не останется продукта для выплаты ренты землевладельцу. Напротив, порция «капитала-труда», соответствующая точке к₀ — A₁ вкладывается в землю, которая дает отдачу, превышающую сумму минимальной зарплаты и нормальной прибыли. Это значит, что фермер, работающий на данном участке, может реализовать свой продукт на рынке по естественной цене (равной зарплате плюс прибыль) и выплатить ренту собственнику, не ущемляя собственного интереса.

Обратимся теперь к точке В. Она соответствует такому участку земли, продукт которого достаточен для оплаты работника, но не достаточен даже для получения средней прибыли, не говоря уже о ренте. Иными словами, никакой капитал не будет заинтересован в вовлечении такой земли в хозяйственный оборот. Напомним, что увеличить прибыль за счет снижения заработной платы в этом случае также невозможно ввиду того, что заработная плата установлена на минимальном уровне. По той же причине не решит проблему и повышение цены продукта, ибо речь идет о зерне, а рост его цены немедленно скажется на уровне заработной платы.

Рассмотренная модель проясняет два характерных вывода, вытекающих из теоретической системы Рикардо.

Первый вывод относится к теории стоимости. Еще Смит отмечал, что «рента входит в состав цены продукта иным образом, чем заработная плата и прибыль. Высокая или низкая заработная плата и прибыль на капитал являются причиной высокой или низкой цены продукта; больший или меньший размер ренты является результатом последней» (с. 206).

Рикардо согласился с этим выводом и пояснил: «Не потому хлеб дорог, что платится рента, а рента платится потому, что хлеб дорог» (с. 437).

Второй вывод имеет более общий характер. Из анализа Рикардо вытекает, что чем капитала в стране больше, тем менее плодородные земли становятся объектом его приложения. Экстраполируя эту тенденцию, он пришел к пессимистическому прогнозу, что с развитием капитализма и вовлечением в оборот все менее плодородных земель приближается момент, когда дополнительные вложения капитала станут невыгодными и стимулы экономического роста окажутся подорванными.

Автономов В.С. История экономических учений: Учебное пособие. — М.: ИНФРА-М, 2002.